От пьяных тренировок до идеальной репутации. Монолог Марио Фернандеса

Марио Фернандес. Фото Александр Федоров, «СЭ» / Canon EOS-1D X Mark II

Защитник рассказал о ЦСКА, Евгении Гинере, тяжелом детстве, смене гражданства и завершении карьеры.

Марио Фернандес уже девять лет выступает за ЦСКА. Он выиграл все возможные трофеи в нашем футболе, стал легендой клуба и первым натурализованным бразильцем в составе сборной России на чемпионате мира. Марио 31 год, но он уже думает о завершении карьеры. Вот его большой монолог.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Сборная России по футболу (@teamrussia)

Было что-то неописуемое, полные «Лужники»! Мы вышли на разминку, а атмосфера уже накалена до предела. Никогда такие эмоции не переживал, ни в одном из матчей, они просто перехлестывали. Во-первых, гимн Российской Федерации очень красивый, плюс еще стадион поет, все игроки поют, ощущение непередаваемое! Это настолько мотивирует, просто мурашки по телу. Когда после каждой игры ты приходишь в раздевалку с победой, конечно, атмосфера становится легкой, это еще больше сплачивает футболистов, все начинают шутить, смеяться, царит радость и веселье. Это придает дополнительные силы.

Мне кажется, по ходу крупных турниров все претерпевают определенные изменения с учетом результатов, без сомнения. Черчесов имеет свою манеру работы и общения. Он очень требовательный, со всех спрашивает по полной во всем, что касается техники, тактики, поведения игрока на поле. Конечно, Черчесов повышает голос и требует, чтобы все его команды были максимально быстро исполнены. Но, по-моему, и он тоже подвергся изменениям по мере того, как команда начала побеждать. Стал чуть поспокойнее.

Последний матч в группе с Уругваем выбил нас из седла. Но мы смогли сосредоточиться и на 1/8 финала с Испанией выйти с полными силами. Встреча с Уругваем оказалась просто из ряда вон выходящая. Первая мысль перед испанцами — будет крайне сложно. Мы все прекрасно понимали, что против таких грандов нельзя совершить ни малейшей ошибки, потому что, если чуть где-то недоработаешь, тебя сразу за это накажут. Против них по-другому нельзя, поэтому мы все сосредоточились, понимая, что предстоит исключительно сложный матч. Но все были предельно готовы.

Кто бы мог подумать, что мы можем пройти Испанию по пенальти, при том, что наш вратарь отбивает такой удар? Конечно, эмоции ни с чем не сравнимы. Радость, которая переполняет тебя всего, прямо до глубины души пробирает.

Наверное, то, что буду всегда вспоминать применительно к чемпионату мира, это когда ты слушаешь гимн и когда встречаешься в подтрибунном помещении с игроками соперника, выходишь на поле бок о бок с ними. Помню прекрасно ту 1/8 финала с Испанией, когда ты стоишь, смотришь в сторону, а там — Серхио Рамос, Иско, Пике, Альба. Думаешь: «Ничего себе! Такие гранды рядом с тобой стоят, и тебе сейчас выходить с ними на одно поле!» Эти моменты тоже сверхволнительны и очень эмоциональны.

С Хорватией была хорошая игра, очень хорошая. Мы отдавали себе отчет, насколько будет тяжело, но, по-моему, получилось неплохо. К сожалению, по пенальти дальше не прошли. Как только ты выбиваешь из борьбы такого гранда, как Испания, возникает ощущение, что теперь тебе по силам любой соперник.

Я забил в дополнительное время, сравнял счет, никакой наработки не было. Всегда при угловых остаюсь сзади, но в данный момент мы проигрывали, и мне пришлось идти в штрафную в надежде сделать хоть что-то. Алан выдал великолепный навес, и мне посчастливилось его замкнуть. Эмоции через край, конечно. Вообще много голов не забиваю, а тут выступаешь на чемпионате мира, и тебе удается забить такой мяч! Это останется в моей памяти навсегда.

Смолов ни в чем не виноват. Все ошибаются — это часть нашей жизни. С Испанией он забил пенальти, у него получилось. А здесь нет. Но он абсолютно не виноват. Это было его решение, и раз он принял его, значит, так тому и быть. В тот момент наши основные пенальтисты — Головин, Дзюба, Черышев — уже покинули поле, по-моему. Поэтому практически некому было бить. Ну и, конечно, у меня был прилив уверенности, потому что забил гол, это придало мне дополнительных сил, поэтому пошел бить пенальти.

Старался пробить как можно лучше, вложить всю силу в этот удар и, когда мяч прокатился мимо, испытал разочарование. Мы понимали, что играли на равных с такой мощной командой, как сборная Хорватии, понимали, что можем проходить ее, это было нам по плечу, и тут такое разочарование. Конечно, в раздевалке царило грустное настроение. Мы всегда можем сделать что-то лучше в жизни, но в тот момент, мне кажется, это стало нашим потолком, максимумом. То, на что сборная тогда была способна.

Существует водораздел — до чемпионата мира и после. Раньше ты ходил по улицам, и подойти к тебе, проявить какие-то знаки внимания мог только тот, кто интересуется футболом, всем остальным было безразлично. Страна в целом жила, не уделяя никакого внимания футболу. После чемпионата мира ты вышел на улицу — и все тебя сразу узнают, подходят, благодарят. Был момент уже после окончания ЧМ, мне пришлось лететь в Бразилию, и я помню как вчера — люди в аэропорту подходят, благодарят. И тогда я пришел к мысли, что мы действительно сделали что-то хорошее, так далеко прошли и принесли такую радость нации. Дарили игрушки, плакаты, фотографий много, у меня очень много подарков от болельщиков.

Вот вам разительный пример отличия двух культур. Если бы я не забил этот пенальти, играя за сборную Бразилии, мне бы до сегодняшнего момента его вспоминали, а здесь меня люди до сих пор благодарят и считают, что это было очень успешное выступление сборной на чемпионате мира.

Религия

У меня и папа, и мама достаточно набожные люди, они все время ходили в церковь, искали Господа Бога, и я жил в этой набожности и родительской любви все детство. Но сам открыл Бога, наверное, уже с переездом сюда, в Россию. Здесь что-то такое со мной произошло, что понял, что без Бога дальше себя уже не мыслю. Все, что происходит в моей жизни, идет исключительно по его решению. Я бы не стал ни футболистом, ни в сборную бы не попал. Каждый мой шаг, все, что со мной происходит, это исключительно его воля. Плыву по течению, знаю, что он заботится обо мне и принимает все решения о том, что потом со мной происходит. Поэтому я очень спокойно ко всему отношусь, зная, что я в его руках и он ведет меня по жизни.

Когда играл в Бразилии, очень много неправильных вещей сделал. Жил не так, как нужно. Могу сказать, что и сейчас не являюсь безгрешным, мне ничто не чуждо и мог бы быть лучше. То, что я приобрел Бога в своем сердце, наложило отпечаток на весь мой жизненный уклад. Стараюсь максимально следовать его законам и как в зеркало смотреться, стараться как можно ближе копировать его самого, жить без греха и делать все правильно, по его законам.

В детстве посещал церковь, потому что родители брали меня с собой. Но все-таки я зачастую делал то, что Богу совсем не нравилось. Святой Дух, видимо, нас всех трансформирует. Я грешен и делаю достаточно много неправильных вещей, но понимаю, что-то, что делал раньше и сейчас, — это две большие разницы. Видимо, Святой Дух, который на меня снизошел, действительно поменял мой жизненный уклад, и я вижу, насколько поменялся как человек. Раньше в Бразилии мог, например, пойти в ночной клуб, всю ночь там отрываться, а потом пьяным прийти на тренировку или вообще на нее не прийти. Делал вещи, которые просто в голове не укладываются. Сейчас не позволяю себе такого. Не явиться на тренировку или прийти пьяным — это уже что-то немыслимое.

Когда я был помоложе, столько работы давал людям! Я не вел себя как настоящий профессионал, давал много поводов, чтобы обо мне нелицеприятно отзывались. Это неправильный подход.

Евро

С того момента, как я подхватил коронавирус в октябре прошлого года, меня преследует череда повреждений мышечного характера. За три недели до вызова в сборную перед Евро получил травму в ЦСКА. Залечил ее, вернулся и уже в сборной получил еще одно повреждение, которое привело к тому, что я пропустил почти весь период подготовки к турниру. Сыграл только в товарищеском матче с Болгарией и то несколько минут. По сути дела, начал играть на чемпионате Европы без подготовки, а в моем случае подготовка является ключевым фактором, потому что мне необходимо быть в полной физической готовности для того, чтобы моя отдача была на уровне. Не знаю, связана ли травматичность напрямую с ковидом или нет, но могу четко сказать: у меня было три мышечных травмы и еще проблемы с коленом, и все они произошли после того, как я переболел коронавирусом.

Иногда получается так, что все идет естественно и ты побеждаешь, как в случае с чемпионатом мира. Точно так же случается и черная полоса, когда ты вроде все делаешь правильно, но… Даже с Финляндией мы играли плохо, хотя и выиграли. Может быть, и не заслужили победы в том матче. Это не объяснение, просто, может быть, тогда была неудачная стадия жизненного цикла.

В матче с финнами упал с большой высоты на шею. Сильно испугался, шея не поворачивалась, все было настолько зажато. В течение длительного времени мучился от этих болей, но слава Богу — никакого перелома и даже никакого серьезного повреждения не было. Даже если я ударюсь головой и покину поле, то в следующей игре уже опять в строю, стараюсь не пропускать матчи. Просто не могу подвести партнеров, и если тренеру я нужен, то выхожу. В том матче с Данией боль уже не была сильной и не мешала мне играть, поэтому я согласился. По-другому себя просто не вижу.

Все, что было после чемпионата Европы, все комментарии и оценки я стараюсь не читать и не слушать. Если вы меня спросите сейчас, что было в том или ином комментарии, я вам не смогу ответить.

Завершение карьеры в сборной

Принял решение завершить выступления за сборную после игры с Данией на Евро. Но думал об этом и раньше. Близким людям всегда говорил, что не собираюсь играть до 40 лет. Думал, что буду играть до 30, и так уже перехлестываю отмеченный для себя период. Сейчас планирую, что 32-33 года — это, наверное, мой предел.

Завершить выступления в сборной не стало для меня спонтанным решением, я уже об этом думал и плавно подходил к мысли, что пора заканчивать, потому что я уже вышел из этого коридора, который себе отметил. Не знаю, как устроена работа в других профессиях, но что касается футбола, это очень тяжелая профессия. Ты должен ей отдаваться полностью, без остатка, у тебя практически не бывает выходных. Когда в обычной семье в субботу-воскресенье все собираются вместе, ты постоянно где-то на сборах. Ты ведешь тот образ жизни, который обычный гражданин даже представить себе не может.

Необходимо поддерживать свою физическую форму, необходимо тренироваться в полную силу, что тоже очень и очень сложно. Иначе не будет необходимой отдачи в официальных матчах. В современном футболе ты очень зависишь от своего тела, от уровня своей готовности. Как только я увижу, что мой уровень начинает падать и я, например, не смогу больше бегать или не смогу догнать 18-летнего мальчишку, который убегает от меня с мячом, то сразу пойму, что пришел мой срок и мне пора заканчивать. Потому что ты либо полностью выкладываешься и поддерживаешь высокий уровень игры, либо ты просто уходишь из этой профессии и начинаешь заниматься чем-то другим.

Карпин не убеждал продолжать карьеру. Валерий Георгиевич мне позвонил, сказал, что он во мне заинтересован, мы договорились встретиться и проговорить ситуацию. Я ему еще по телефону сказал о своем намерении оставить сборную. Мы встретились с ним, поговорили, он сказал, что нужен ему, что он хотел бы, чтобы я помог сборной.

Нужно знать свой предел. Чем старше ты становишься, тем лучше ты понимаешь свое тело, понимаешь, что ему нужны передышки, что на два фронта работать тяжело. И та травма в сентябрьской игре с Хорватией явилась знаком, что пора заканчивать. Я планировал сыграть три матча — с Хорватией, Кипром и Мальтой, но, к сожалению, смог сыграть только один. После того как получил травму, пропустил еще и один матч с ЦСКА. Ну а дальше уже продолжил выступления только за свой клуб.

Травмы

Травмы головы, конечно, тяжелые, но реабилитация после них не настолько длительная. Можешь удариться головой, тебя вынесут с поля, а в следующем матче ты уже опять в строю. Или сломаешь нос, в ближайшее время восстановишься и опять выходишь играть. То есть ты не теряешь игровой ритм и не выпадаешь из строя на длительное время. Самой тяжелой моей травмой было колено. Потерял шесть месяцев. Могу с уверенностью сказать, что это моя самая серьезная травма.

Когда вернулся после того повреждения, был забавный момент: пришел в раздевалку перед матчем, подхожу к своему месту, стал искать свою футболку с 13-м номером и не мог найти. Там лежала другая футболка, с номером 2. И только потом я уже узнал, что по инициативе нашего доктора мне поменяли номер, а со мной это не обсудили. Он даже меня не спрашивал, просто сказал: «Теперь ты будешь играть под другим номером, потому что тот номер несчастливый, ты постоянно травмы получал». Я говорю: «Если тебе так спокойнее, давай я буду играть под другим номером».

Травмы меня больше беспокоят не применительно к моему будущему, будут ли они давать какие-то отголоски. Меня беспокоит тот факт, что я выпадаю из строя и не могу полноценно тренироваться, находиться в общекомандном ритме. Ты ничем не можешь полноценно заниматься, поэтому очень не люблю периоды, когда выпадаю из-за травм.

Настоящее

Львиную долю моего времени я играл с двумя тренерами. Это были Леонид Викторович Слуцкий и Виктор Михайлович Гончаренко. С ними, по-моему, семь или восемь лет, если на двоих взять. И уже потом начались перемены. Пришел Олич, но он пробыл очень недолго, а дальше Алексей Владимирович Березуцкий принял бразды правления. Но его я уже знаю, потому что с ним играл.

Сейчас очень непростой период дня нас, мы все время боролись за первые места, чтобы играть в Лиге чемпионов. А если уж не в Лиге чемпионов, то хотя бы в Лиге Европы. Но сейчас, к сожалению, такой аномальный год для нас, когда мы не играем в еврокубках вообще. И это не очень хорошо, потому что статус нашего клуба предполагает постоянное участие в международных турнирах. Но мы максимально работаем для того, чтобы поднять наш уровень подготовки, переломить эту неприятную для нас ситуацию и опять находиться в группе лидеров.

Мой переход из ЦСКА в другую команду не имел ни малейшего шанса. Ни в «Зенит», ни в какой-либо другой клуб. Я очень уважаю «Зенит», но даже минимальных шансов не было. Мне здесь хорошо, я чувствую себя комфортно, это мой дом. Каких бы денег ни предлагали, по собственному желанию я не хотел бы переходить из ЦСКА. Я никогда не стремился играть ни за какой другой европейский клуб. Родственники спрашивают меня: «Может быть, все, хватит? Может, стоит поменять атмосферу, куда-то перейти, дать себе какие-то новые вызовы?» А я все время говорю, что не хочу перемен, не хочу никуда переходить, я чувствую себя здесь абсолютно комфортно, меня все устраивает. Я не из тех, кто стремится для себя какие-то вызовы ставить.

Президент клуба любит игроков, очень любит бразильцев, он действительно обращается к ним с большой теплотой и любовью, как к собственным детям. И я ему очень благодарен за то, как он меня принял, за теплоту. На самом деле я с ним не так часто встречался. Раньше он любил приходить в раздевалку, общаться с ребятами, но в последнее время что-то перестал к нам заходить. Тем не менее я его очень сильно уважаю, потому что он действительно замечательный человек. На самом деле он никогда меня не звал на какую-то откровенную беседу или к себе в офис. Был момент, мы должны были стать чемпионами, в мой самый первый год в команде, и случилось так, что он приехал сюда на базу, встретился с ребятами перед важным матчем. У него была куча охраны, было очень интересно за ним наблюдать. После этого он никогда меня не звал на какие-то индивидуальные встречи. По поводу президента могу сказать только одно слово: он — топ.

Марио Фернандес. Фото Александр Федоров, «СЭ» / Canon EOS-1D X Mark II

Будущее

Все время с женой советуюсь и прихожу к выводу, что все-таки ты не можешь так — раз, и уйти в никуда. У тебя должен быть какой-то план действий, чтобы ты чем-то был занят. Потому что уйти в вакуум очень сложно. Мы сейчас пытаемся определиться, чем заниматься в дальнейшем. Думаю, что у меня будет какое-то дело, достаточно интересное, не столь трудоемкое, чтобы можно было как можно больше времени проводить с семьей. Может быть, что-то имеющее отношение к футболу. Может быть, мини-футбол на площадках с синтетическим покрытием. Или волейбол. Или что-то вместе с ЦСКА по линии детско-юношеского футбола организуем.

10 лет моей жизни. Я пришел сюда, когда мне был 21 год, здесь уже были игроки, которые достигли больших высот, а я был всего лишь молодым парнем. Время проходит так быстро, ты глазом не успел моргнуть — 10 лет пронеслись, и уже теперь я нахожусь в роли лидера команды, и вокруг меня молодые 20-летние мальчишки. Ты уже можешь своим примером показывать молодому поколению, как надо действовать, как надо развиваться. Могу сказать, что это приятная трансформация, ты становишься опытным игроком, начинаешь смотреть на вещи по-другому.

Хочу, чтобы ЦСКА стал последним клубом в моей карьере, хотел бы здесь закончить свои выступления. Но опять же повторюсь: это только мое мнение. Может быть, завтра меня вызовет руководство клуба и скажет: «Все, ты нам больше не нужен».

Честно скажу, мне хотелось бы один матч сыграть за мою родную команду в Бразилии, «Сан-Каэтано», потому что я там не поднялся в профессионалы и закончил свое выступление в детско-юношеском футболе. Последний, прощальный, за мою родную команду.

А ЦСКА для меня — это большая любовь.